реформу налогов, обращал своё внимание на ямсовые террасы. И так далее, попеременно и до конца.

Отсюда, хоть и способный к действию, Пипи из-за автоматически возрождаемых в нём душ был одним из самых ненадёжных людей. То, что щедрый Зонори свободно обещал сегодня, в том назавтра скупой Титонти отказывал; и Раймонд навсегда аннулировал деяния Войо, а Войо – деяния Раймонда.

Какое же это было чудо, что в Валапи творились законодательный шум и беспорядок; атака и отступление, отмены и возобновления, основы без надстроек; ничего постоянного, кроме самого острова.

И при этом в соседних странах не было тех, кто не пожинал бы прибыль от этого постоянного переходного состояния дел королевства. Все блага от Пипи испрашивались, когда расточительный Зонори был господином положения. И удовлетворялись самые наглые требования к государству, когда малодушный Бланду уклонялся от мысли воспротивиться этому.

Таким образом, подвергаясь противоположным импульсам, над которыми у него не было даже самого слабого контроля, Пипи был явно лишён всех моральных обязательств перед самим собой и перед страной. Он был не более независимым человеком, чем сердце, которое билось в его груди. Посему его обходительный парламент принял закон, признавая этот любопытный, но тревожный факт; торжественно объявив, что у Короля Пипи отсутствовала совесть. Похвальное правдолюбие. Но когда они пошли далее и решили согласно закону, что Пипи мог не нести ответственности, они, конечно, совершили насилие над правдой, кроме того сделав печальную грубую ошибку в своей логике. Как далёкий от абсолютного отвращения к злу, его собственный характер был самой твёрдой вещью в мире для Пипи – и самой подходящей.

Если принять во внимание всё это, становилось неудивительным, что этот совершенно безответственный молодой принц должен был являться персоной весомых гарантий и самых легкомысленных манер.

Глава LXVIII

Как ценятся зубы в валапи

Пробравшись, словно змеи, через чащобу, мы далее следовали по тропинке. И вскоре оказались в широкой роще, под кроной овального дерева. Здесь мы непринуждённо разлеглись, и нам были поданы закуски.

Небольшой достойный упоминания эпизод, произошедший тогда, сохранился в моей памяти. Случайно поймав проблеск белых ровных зубов Хохоры, одного из наших слуг, король Пипи невозмутимо попросил у Медиа одолжения вырвать эти самые зубы прямо на месте и подарить их ему.

Извлечённые человеческие зубы считаются одними из самых ценных украшений здесь, в Марди. Так открой же пошире свой сейф, Хохора, и покажи свои сокровища. Какой прекрасный строй! Стоящие плечом к плечу, без какого-либо просвета. Полный комплект драгоценностей, и впрямь подумал Пипи. Но они, кажется, не были предназначены для него; эту просьбу Медиа предоставил решить их хозяину, должны ли его зубы поменять владельца или нет.

И здесь, чтобы подготовить вас к дальнейшему рассказу, требуется пролить свет на вопрос о ценности мужских коренных зубов в Марди.

Нанизанные на нить, они носятся как ожерелья или вешаются на мочку уха; на них играют в кости; вместо шелковистых локонов они служат подарками любимым женщинам.

Как во всех землях, где мужчины бьют себя в грудь и рвут волосы, когда приходит горе, так в некоторых странах зубы вырываются под влиянием подобных эмоций. В очень большой степени этот обычай практиковался на Гавайских островах, прежде чем были сброшены языческие идолы и алтари. Всё ещё живёт в Оаху много старых вельмож, видевших знаменитые похороны своего старого королевского генералиссимуса Таммахаммаха, когда не осталось никаких сведений, сколько же фунтов слоновой кости было брошено на его могилу.

Ах! Обладатели белых королевских слонов в Сиаме, несомненно, возлагали их длинные, крючковатые бивни, которыми те пронзают леопардов, своих противников; и единорога возложили бы, с его штыком во лбу, и имперского кашалота с длинной цепью белых башен в его челюстях; да, на той мрачной могиле воина и лоси, и олени, и лани сложили свои рога, как солдаты на поле боя.

Потрясающая тень татуированного Таммахаммаха! Если коренные зубы мерзкого дракона возвращают жизнь человеку, то какие герои должны возникнуть из собачьего клыка, который однажды имел отношение к самим воинам! А если я – ведьма Ендор, что вызывает дух этого призрака? Или я – король Саул, что потрясает своим видом? Поэтому внимание! Окружайте меня татуировками Таммахаммаха и расширяйте их, пока всё небо не покроется тигровой шкурой. Но пока призрачные пятна чисты, как грот военного корабля, подобный облаку, уносимому вдаль штормовым попутным ветром.

Вёсла на воду, мы возвращаемся.

В Валапи не существует варварского индусского обычая отправки вдов к теням их супругов: понёсшие тяжёлую утрату, вдовы там выходят замуж снова. Но и не преобладает дикий гавайский обычай возложения зубов к волосам мёртвых; хороня друга, люди не грабят свои рты, чтобы свидетельствовать о своём горе. Напротив, они извлекают зубы из покойного, распределяя их среди скорбящих в качестве памятного наследия, подобно тому, как в других местах даруются серебряные ложки.

Из-за высокой ценности, приписываемой зубам всюду по архипелагу Марди, а также из-за их удобного размера они распространены, как деньги; связки зубов ценятся этими людьми совсем как ожерелья из раковин среди виннипегов Севера или тигровые раковины среди бенгальцев. Поэтому в Валапи самые неимущие рождаются с достаточными инвестициями в своих ртах; слишком скоро, однако, пристраиваемыми их хозяевами, и потеря которых для оставшейся части дней их жизни принуждает сидеть на диете из пудинга и бананового бланманже.

Как валюта зубы намного более удобны, нежели кокосовые орехи, которые среди определённых отдалённых варваров циркулируют как монеты; один орех был эквивалентен, возможно, пенсу. Путешественник, который записал данный факт, чрезвычайно хихикая над ним как над проявлением простоты этих язычников, не сознавал, что он сам оказывался простаком: начнём с того, что такая валюта была преднамеренно разработана мужчинами, чтобы проверить расточительность своих женщин. Ведь кокосовые орехи, для того чтобы использовать их в качестве денег, весьма обременительны для переноски.

Остаётся только добавить, что наиболее торжественная клятва уроженца Валапи – это та, где клянутся своим зубом.

«Этим зубом, – говорил Бондо своему врагу Нуджумо, – этим зубом я клянусь отомстить тебе, о Нуджумо!»

Глава LX IX

Дискуссия в компании, а Плетёная Борода пересказывает легенду

Не найдя в Валапи никаких следов той, кого мы искали, но оставшись недовольными раболепным поведением людей и своенравным безумием их хозяина Пипи, мы рано покинули остров.

Когда мы отошли подальше, король Медиа издал общественный декрет. Он объявил свою королевскую милость, что в течение путешествия вся чопорность и государственный этикет должны быть приостановлены: ничто не должно искажать свободу выражения сторон. В соответствии с этим чарующим планом он снял свои символы королевского достоинства, положил свою корону, отложил в сторону свой скипетр и пообещал нам, что он не станет носить их снова, кроме тех случаев, когда мы пристанем к берегу, и то не всегда.

Разве мы все теперь не друзья и компаньоны? – сказал он. – Так давайте же будем компаньонами и друзьями. Я не бью поклонов, и вам не следует.

– Но разве мы достойны? – спросил Баббаланья.

– Если достойно быть свободным и естественным, будьте же удостоены того, что вам нравится, и стойте на этом.

– Далеко это пойдёт, – сказал Баббаланья, – и, мой господин, сейчас, когда вы возражаете против моих слов, я часто думал, что это безумие и тщеславие для любого человека – стремление обладать чувством собственного достоинства. Поэтому, мой господин, – он свободно скрестил свои ноги, – король, который встречает своих послов величественным кивком головы, возможно, просто приходит в себя после зубной боли. Эта мысль должна казаться кощунственной, поскольку выглядит смелой.

– Выбирайте слова, сэр! Вас слышит король.

– Простите, мой господин; я просто воспользовался неприкосновенностью как наградой.